— Они вас напугали?

— Нет, — без тени сомнения отмахнулась женщина и поднялась с кресла. — Сейчас покажу.

Она вышла в прихожую и вскоре вернулась, держа в руках большую обувную коробку, обернутую бечевкой. Сняла веревку и откинула крышку. Рядом с ваксой, щеткой для чистки ботинок и мотком шнурков лежало несколько стопок писем, свернутых квадратом с печатью в виде птицы в клетке.

— Вот кое-что из тех мерзких посланий, которые я не отдала жандармам.

Женщина покраснела и потерла переносицу.

— Это часть писем?

— Да.

— Почему вы не передали улики?

— Потому что, — Мира нервно дернула плечом. — Там есть кое-что слишком личное… лишнее, — поправилась она.

С молчаливого согласия хозяйки я развернул письмо и по первым строкам понял, что оно носит не угрожающий характер, а любовный. Мире Ромской писали амурные письма тоскующие по женской ласке каторжане. И разбавляли тексты странноватыми рисунками роз и колючей проволоки, сделанными синей ручкой.

— Они все были такими? — откашлялся я и свернул бумагу.

— Те, что я отдала жандармам, были просто для знакомства. Мне предлагали вести беседы в письмах дружеского характера.

Я представил всю боль Миры от происходящего и едва смог удержаться от улыбки. Люди, которых она презирала, писали ей письма. И ей пришлось их читать, потому как иначе она поступить не могла.

С чистого листа

Мира положила письма обратно в коробку и замотала ее бечевкой. Я подумал о том, что хозяйка квартиры могла бы избавиться от корреспонденции, но предпочла хранить ее, пусть и в обувной коробке. Женщина погладила крышку дрогнувшими пальцами и встрепенулась, бросила на меня затравленный взгляд, словно я застал ее за чем-то неприличным.

— Это мерзость, — глухо проговорила Мира и затопала в коридор. Послышался звук отпираемого замка, а затем скрип дверцы. Очевидно, женщина предпочитала прятать «мерзость» в запираемый шкаф.

— То есть эти люди стали писать вам без причин. Откуда они могли взять ваши данные?

Женщина презрительно фыркнула:

— Все затеял Щукин, очевидно же.

— А ему это зачем? — не понял я.

Ромская на мгновенье смешалась.

— Он ведь просто носил вам письма, — напомнил я. — Или там было что-то еще?

— Иногда приносил мне брошюрки, — безразлично отозвалась хозяйка квартиры и дернула плечом. — Они мне, в общем-то, без надобности.

Я заметил стопку журналов на подоконнике. Это было странным, учитывая, что беспорядка в комнате не было.

— Позволите? — спросил я и, не дожидаясь ответа, взял верхнюю брошюру.

— Пустое это, — заявила женщина, но глаза ее странно блеснули. — Так, листаю иногда для развлечения.

Развлечений на страницах издания не было. На газетной бумаге тесно друг другу были напечатаны объявления разного толка. Тут предлагали купить одежду почивших супругов, театральные парики, посуду времен Смуты, детские коляски, картинные рамы, книги и открытки. В других разделах люди искали нянь и сиделок по сходной цене, помощь в квартирных переездах, уборку жилищ после смерти родственников. Дальше шли предложения магического характера. Спиритические сеансы, скупка и продажа старинных оберегов, которые обладали магическими свойствами. Судя по предложению, спросом пользовались талисманы на любовь, удачу, прибыль, и защиту от духов. На одной из страниц в двойную рамку было обведено объявление о скупке старых надгробий в любом состоянии.

Потом шли услуги гадалок и колдунов, как белых, так и темных. Причем сами объявления были составлены так, чтобы Минод и жандармы не смогли выдвинуть обвинение. Скорее всего, колдуны и колдуньи не имели патента и не платили налоги. Шарлатанов, которые выманивали деньги у доверчивых людей, среди таких «потомственных специалистов и энергетов» было очень много.

На последней странице жирным шрифтом выделялся заголовок «Общение» и шла приписка, что брошюра со списком адресов одиноких людей выйдет в четверг. Также предлагалось всем желающим обратиться в редакцию для размещения просьб и контактов.

Хозяйка квартиры неожиданно прытко подскочила и схватила стопку журналов, прижала их к груди и попятились, словно пыталась спасти от меня сокровище. А потом отнесла их в угол и сгрузила на кресло.

— Выбросить это все надобно, — зло забормотала Мира. — Щукин натаскал мне макулатуры. Наверняка, чтобы чаще ходить и мучить меня письмишками от этих…

— Дайте мне пару журналов, — очень вежливо попросил я.

Ромская потеряла уверенный вид.

— А тебе зачем? — склонив голову набок и хитро прищурившись, уточнила она

— Я страсть как люблю различный антиквариат. А в этих брошюрках множество всяких вещиц, часть из которых могут быть интересными. Вы все равно собирались выбрасывать макулатуру. Или я вас неправильно понял?

Женщина с тоской посмотрела на дверь, а потом заворчала:

— Я вам не должна ничего отдавать. С чего бы это? И кто вы такой, чтобы я вам что-то дарила? Это мое. Мое!

— Значит, мне придется пойти в редакцию и посмотреть подшивку, — словно для самого себя тихо проговорил я. Но так, чтобы женщина услышала.

Мира вспыхнула, буквально подпрыгнула на месте и бросила журналы на пол. А сама довольно шустро для своего возраста рванула на кухню. И я в одно мгновенье догадался, что дело пахнет порохом. Щелкнул пальцами и в углу комнаты тотчас появился корявый болотный пень с горящими углями вместо глаз. От него ко мне протянулась нить силы. Вовремя. Дверь кухни распахнулась и на пороге появилась Мира Ромская. Это было эффектно, как если бы богиня войны служила в остроге и вышла на пенсию, то она была бы именно такой. Чалма сдвинулась с головы, открыв остриженный седой висок, халат распахнулся, явив на обозрение футболку с названием Крестовского острога и надписью «охрана». Женщина расставила ноги, чтобы сохранить равновесие, и вскинула револьвер.

— Не двигайся, — процедила она. — Не хочу попортить обивку дивана.

— Сказочная отвага, — восхитился я и в момент, когда прогремел выстрел, передо мной материализовался воин со щитом. Боец вскинул щит и принял на себя пулю и спокойно вытащил из досок кусочек расплющенного металла.

Я взмахнул ладонью и передо мной появилась хрупкая девушка в белом платье с венком из цветов на голове. Она могла бы казаться красивой, если бы не кости, проглядывающие сквозь истлевшую плоть.

— Спой, милая, — приказал я и девушка завизжала, запрокинув лицо к высокому потолку.

Мира выронила револьвер, замычала, повалилась на пол и раскинула руки в стороны. Потом резко прогнулась в спине, заставив позвоночник опасно хрустнуть.

В гостиной лопнуло окно, в стеклах серванта пошли трещины, в прихожей раскололось зеркало. Чашка на столе со звоном раскрошилась и на скатерть вылился невкусный чай.

— Браво, — я несколько раз хлопнул в ладоши, и моя помощница смущенно поклонилась. — Лучшей баньши мне слышать не доводилось. Отправляйся домой.

Призрачная девушка обернулась ко мне, изящно поклонилась и растворилась, возвращаясь на место силы.

Я же подошел к хозяйке квартире и поднял оружие, оценив его вес. Прочитал гравировку на стволе: «От Крестовского Острога Ромской Мире за безупречную работу». И пробормотал:

— Хоть где-то ваши таланты оценили по достоинству.

Прошел в угол, где кучей валялись журналы. Выбрал один из них, довольно потрепанный с датой выпуска двухмесячной давности. На его обложке виднелась надпись «Общение одиноких и нуждающихся». Ниже шла приписка «достойные подданные в поисках спутника и спутницы». Как я и ожидал, в разделе «Господа» нашлись колонки с объявлениями, часть из которых были обведены красным карандашом. В разделе «Дамы» в самом конце был вырван клочок, но в единственной уцелевшей строке угадывалось имя Мира. Наклонившись, я выбрал еще несколько выпусков за четверг и быстро пролистал до дамского раздела. В каждом был вымаран один квадратик с объявлением, оставляя лишь небольшую часть, в которой угадывался текст. Я сложил все, собрав из них первоначальное.